Точка невозвращения

Вскоре мы миновали Марс. Наши «марсиане» провожали его с такой тоской, которой не удостоилась даже Земля — несмотря на то, что Красная планета из корабля выглядела просто точечкой. На Марсе осталась одна из величайших загадок, которую теперь некому будет разгадывать — Стена. Как писал Акитару-сан, Стена была создана неизвестно кем, неизвестно когда, неизвестно для чего и неизвестно как. Химический состав монолита Стены удалось определить весьма приблизительно и только для поверхности, хотя можно было предположить, что он более-менее однороден по всему объёму гигантской плиты: в основном, углерод, немного бора, немного азота, чуть-чуть кремния и крошечные примеси других элементов.

Акитару взял с собой все материалы, которые только смог увезти: данные химанализа, данные обмеров и сонарного зондирования, данные гравиметрического сканирования, видеозаписи «графограмм» и так далее. У него было время, чтобы познакомиться с ещё одним виртуозом своего дела — палеонтологом Валерием Рубцовым. Общее у них было только то, что оба фанатично занимались распутыванием головоломок из седой древности. Рубцов быстро загорелся идеей загадки. Когда они разведали, что среди пассажиров есть кристаллограф Артур Корин, они на пару едва меня не уболтали его «разморозить». Пришлось подключить всё своё красноречие и убедить их, что загадка не пострадает, если они оба тоже лягут в криосон: после пробуждения можно будет продолжать её распутывать, ведь для такой древней вещи пара-тройка десятков лет — незаметный пустячок.

За исключением этого забавного момента, вахта тянулась со страшной скучищей. Все системы корабля работали исправно, параметры были стабильны, пассажиры спокойно спали. Пару раз я брался за старые задачи — они так и оставались нерешёнными, когда я ушёл из обсерватории, чтобы целиком посвятить своё время строительству звездолётов. Теперь зведолёты не только были построены, но вполне успешно справлялись со своими функциями, поэтому можно было вернуться к своим прежним занятиям. Но вдохновение что-то не шло и я больше шатался по кораблю или стоял на наблюдательной площадке, разглядывая звёзды — хотя мы двигались довольно быстро, никаких изменений в картине созвездий глаз не замечал. Впрочем, было бы смешно на это надеяться, ведь мы даже за порог Солнечной Системы ещё не вышли.

Лилит сидела с баллистиками, пере-пере-перепроверяя расчёты. Рамджерри коротал время за игрой в шахматы с компьютером, Астра Колдрейн пропадала в мастерской, работая над каким-то «шедевром», а гиперкошки бесцельно слонялись по кораблю, точно так же изнывая от скуки. Впрочем, вру, один раз их вылазки принесли пользу: Майти — один из котят второго поколения — нашёл где-то незакрытый технический люк. Если считать это за неисправность, то Майти прекрасно справился с ролью ремонтника, захлопнув крышку и даже задвинув защёлку. Гип, Тин и все кошки первого поколения, которые были на нашем корабле, уже спали в своих камерах. Марни, Ишша и остальные летели на «Хайнлайне» - там Марни наконец-то заполучил роль вожака своего прайда.

Пока позволяла дистанция между «Кларком» и «Хайнлайном», мы держали связь на лазерном луче. Хотя переписываться, в общем, было практически не о чем — что у нас, что у них ничего особенного не происходило. Самое крупное ЧП у них было, когда в одной из кают обнаружилась настоящая живая муха. Как и откуда она туда просочилась, осталось тайной за семью печатями. Муху изловили и, несмотря на протесты некоторых членов команды, заморили — всё-таки на корабле надо поддерживать определённый порядок, в который насекомые никак не вписываются. Когда дистанция, нас разделяющая, стала слишком велика для того, чтобы можно было обмениваться содержательными сообщениями за разумное время, мы просто держали друг друга «на прицеле». Слабенькая звёздочка, едва видимая на фоне прочих светил — если знать, где искать и как искать. Корабли со временем ускорялись, поэтому цвет лазерной «звёздочки» всё сильнее краснел, потихоньку переползая ближе к инфракрасной области. То, что мы принимали сигнал даже через бездну такого расстояния, внушало нам надежду: во-первых, мы всё-таки не одни, а во-вторых, техника работает именно так, как мы и расcчитывали. Когда пришло время включить рамджет, лазер «Хайнлайна» мы потеряли из виду — струи плазмы, словно дрожащее мутное марево, искажали вид звёздного неба, делая невозможной оптическую связь.

До этого момента мы так же пытались поддерживать контакт с Землёй. Долгие и безуспешные попытки установить связь однажды увенчались успехом — мы получили одно и то же сообщение по лазерному лучу и в радиодиапазоне. Из сообщения следовало, что кто-то затеял строительство подводной базы и передаёт нам благодарность. Мы ответили, что рады это слышать, но связь более не возобновлялась — будем надеяться, что это только из-за естественных причин, так как до часа Икс оставалось ещё несколько лет.

Как-то раз, от нечего делать, я залез в корабельную библиотеку и крепко застрял на научной фантастике. Не знаю, почему я раньше не обращал на эти книги внимание... Когда я перечитывал классиков, возникало очень странное ощущение — будто бы они знали, как всё на самом деле будет. Если и были какие-то ошибки в деталях, то общее часто было ухвачено очень правдоподобно. Настолько правдоподобно, что казалось: машина времени действительно существует. По крайней мере, некоторые писатели ею активно пользовались. Я настолько уверился в этой гипотезе, что даже стал искать описание нашей экспедиции. Нашёл пару книг с очень похожим сюжетом, но всё это было не то... К счастью. Иначе бы, наверное, прямо там бы и остался, навеки пришибленный величием гениев.

Синклер засел за какой-то философский труд. Он долго не хотел показывать свои наброски, но я его всё-таки уговорил. Как оказалось, он мог бы и не сопротивляться — когда я прочитал страничку с чем-то вроде «адекватная модель, моделирующая объект действительности наиболее полно, неотличима от отбъекта настолько, что может считаться копией этого объекта или даже заменять его», то понял, что я ничего не понимаю, поблагодарил его, и пошёл скучать дальше.

Орион-привод мы запустили, находясь уже где-то за Марсом. Команда собралась на мостике, не было только кошек — в криосне уже лежал весь прайд. Предпусковая проверка систем прошла успешно. Теперь посмотрим, чего стоят наши инженеры...

- Командор?

- Капитан, давайте попробуем наше чудо в деле. Один импульс.

- Есть один импульс.

Капитан раздал команды пилотам, пилоты скомандовали компьютерам и сложнейший механизм звездолёта ответил на это одним коротким движением: первая бомба отстрелилась и взорвалась точно на расчётном расстоянии от плиты, резко вытолкнув её вверх¹. Но мы не почувствовали никаких толчков — аккумулятор импульса поглотил удар, преобразовав его в небольшую прибавку к скорости. Очень волнующий момент прошёл как-то незаметно и буднично. Следующая бомба точно так же чуть-чуть подтолкнула корабль. Ну что ж, раз система работает...

- Капитан, я полагаю, что можно уже включать и на полную.

- Согласен. Так, слушай мою команду: включаем орион на полную... сейчас!

- Есть, капитан!

Огромный механизм заработал во всю мощь. Сами вспышки за кормой не были видны, заметны были только лёгкие всполохи света, отражающиеся от остатков предыдущих взрывов. Корабль прибавил ускорение и появилась небольшая, буквально едва заметная, сила тяжести. Ну, вот теперь можно и отдохнуть немного.

Я начал готовиться к первому в своей жизни переходу к криосну.

Несколько инъекций «бальзамчика» и я перестал чувствовать своё тело: оно будто одеревенело и застыло, отделившись от меня. Мир вокруг начал шевелиться всё быстрее, а смотреть на это было всё тяжелее, свет резал глаза и веки будто налились свинцом. Медик ещё что-то мне говорил, но я не мог понять ни слова. Вселенная начала вращаться вокруг меня всё быстрее и быстрее, пока я, наконец, не провалился во тьму.

Я долго не мог понять, где я и что со мной. Каким-то непостижимым образом я оказался на морском берегу. Белый широкий пляж, торчащие в разные стороны пальмы, мягкие волны... и знакомый голос, окликающий меня:

- Сына! Ты чего там застрял? Иди сюда скорее.

Высокий — намного выше меня — мужчина смотрел на меня и делал приглашающий жест рукой. Я сначала пошёл, потом побежал к нему. Мне показалось, что я стал снова маленьким...

- Кто вы? Где я?!

- Сын, ты чего?

- Кто... папа?!

- Ну а кто же ещё. Ты чего это такой взъерошенный?

- Не знаю... Как я сюда попал?!

- Ты здесь родился. Это твой дом.

- Где?

- Да оглянись же вокруг. Вот он, везде. Там, и вон там, и вверху, и внизу.

Отец показывал на океан, на остров, на небо, на солнце...

- Как это?

- Не знаю. Просто так получилось. Ты здесь, но ты одновременно и там. И всё, что вокруг — теперь твой дом.

- Но... отец, ты ведь...

- Да, ну и что? Время есть, пока о нём думаешь.

- Но мы же... мы же... Этого всего уже нет!

- Да, сын. Я знаю. Но ты всё правильно сделал. Ты всё правильно сделал. Правильно сделал. Тебе надо идти. Тебе пора. Проснись, Кейн. Давай, очнись. Ну же... Командор Уиллард, черти бы тебя драли, просыпайся!

Я очнулся.

Меня страшно знобило, болели суставы и я не мог разжать челюсти. Губы не слушались, как будто они были пластилиновыми.

- Шо шлушилошь? Жащем вы меня а.. аажбубылы?²

Огнев укутал меня термопокрывалом и я начал помаленьку согреваться.

- Как это зачем? Хватит уже прохлаждаться. Как-никак, уже почти два года прошло!

- Шо?! Как это?

Похоже, лицо стало меня слушаться...

- Как это? Я же только что... Я даже сон не досмотрел!

- Сон? Не может такого быть. Разве что... Нет, всё равно не может. Командор, ты спал целых два года.

- Как два года? ДВА ГОДА?! Вот это да!.. Блин, а меня долго ещё будет трясти?

- Ну, немного познобит, пока организм на рабочий режим не выйдет... День-другой. Возможно головокружение с тошнотой, но это быстро пройдёт — организм крепкий. Попьёшь стимуляторов, разомнёшься немного — всё это как рукой снимет.

- Ну так зачем ты меня разбудил?

- Пора тебе, командор, снова заступать на вахту.

- Ы-ы-ы, опять...

- Надо включать этот ваш... срамжет.

- Рамджет? Уже?!. Ах, ну да, график... Ну и ну. Два года.

Я ещё какое-то время недоумевал, не веря своим ощущениям и глазам. Корабельный календарь показал: да, в самом деле, уже два года как... За это время корабль набрал аж два с половиной процента от скорости света и Земля осталась далеко-далеко позади. Солнце выглядело обычной зведой, просто чуть более яркой, чем все остальные.

Через сутки по корабельному времени я полностью поправился и чувствовал себя превосходно. Похоже, это уже традиция — на мостике была вся та же вахта, что и в прошлый раз.

- Дамы и господа, я снова прошу минуточку внимания. Вы все уже знаете, надеюсь, что нам сейчас предстоит совершить. И вы так же знаете, что никто ещё этого не делал и что никому неизвестно, получится ли у нас задуманное. Это ужасный риск, да. Но, с другой стороны, вся наша экспедиция это и так один сплошной и непрерывный риск — так что одним больше, одним меньше.... Рамджет мы испытывали лишь на вычислительных и миниатюрных моделях. Действительность может преподнести сюрпризы. В общем... если что, мне было приятно с вами работать. Капитан, приступайте.

- Есть. Так, слушай мою команду. Активировать скуп³!

- Есть активировать скуп... Скуп активен.

- Активировать кокон!

- Есть активировать кокон... Кокон активирован.

- Защита горловины?

- Включена и функционирует нормально.

- Защита компрессора?

- Включена и функционирует нормально.

- Лазеры поджига?

- Включены, функционируют нормально и сейчас неактивны.

- Защита камеры фокусировки?

- Включена и функционирует нормально.

- Магнитное сопло?

- Включено, функционирует нормально и сейчас активно!

- Топливные диспенсеры?

- Заряжены, включены, функционируют нормально и сейчас неактивны.

- Превосходно.

Я наблюдал за этой перекличкой с неподдельным интересом. Если бы я не знал, о чём идёт речь, то вряд ли бы понял даже половину слов.

- Командор, всё готово для пуска. Ваша команда?

- Врубайте, капитан!

- Есть врубать. Слушай мою команду! Лазеры поджига... активизировать!

- Есть активизировать лазеры поджига... Активны!

- Так, сначала перестрахуемся... Кокон на полную симметрию, максимальная мощность.

- Есть кокон на полную симметрию, максимальную мощность... кокон активен, полная симметрия, максимальная мощность.

- Скуп на полный захват, доложить радиус.

- Есть скуп на полный захват... Радиус триста... радиус пятьсот... радиус тысяча. Радиус тысяча пятьсот. Радиус тысяча восемсот. Радиус... две тысячи. Скуп полностью активен. Мощность номинальная. Захват... есть захват!

- Состояние камеры фокусировки?

- Плазмы нет.

- Дайте импульс.

Инжектор вбросил топливную капсулу в камеру. Когда она долетела до середины, в неё одновременно выстрелили лазеры поджига. Излучение огромной мощности обжало капсулу со всех сторон и практически мгновенно испарило её внешние слои, обжав внутреннюю начинку ещё сильнее. Нагрев от лазеров и давления — вот и готов крошечный термоядерный взрыв. Магнитное поле скрутило образовавшуюся плазму в тугой жгут и перемешало её с набегающим потоком, захваченным из межзвёздной среды. Плазма нашла единственный выход — в магнитное сопло. Облако безумно горячего газа рассеялось в пространстве, чуть-чуть подтолкнув корабль. В качестве амортизаторов, гасящих импульс, в рамджете работали мощнейшие магнитные поля.

- Статус?

- Все лампочки зелёные. Параметры в пределах расчётной нормы.

- Отлично. Один раз получилось... Командор?

- Да, неплохо. Дайте ещё один, посмотрим.

Последовательность команд на сей раз была короче. Второй микровзрыв ещё немного подтолкнул корабль.

- Параметры в пределах расчётной нормы.

- Тэк-с. Господа, я вас от всей души поздравляю. Мы только что успешно завершили предварительные испытания принципиально нового типа двигателя. Если он и дальше будет работать так же хорошо, то звёзды — наши!

Я потёр ладони. Кажется, шансы на успех только что стали очень весомы.

- Ну что же... Капитан, включайте на непрерывный разгон по программе. Доложите о состоянии кокона.

- Есть включить и доложить!

Капитан отщёлкал команды. Где-то вглубине звездолёта оглушительно⁴ взревела могучая звёздная сила — словно её бесило то, что человек будто бы играючи приручил её, и она яростно искала выход... Пока мы испытывали рамджет, корабль двигался по инерции — с постоянной скоростью и без ускорения. Теперь же ускорение появилось, да ещё и весьма ощутимое — во всяком случае, вернулся вес, позволяющий нормально ходить без «гекконов». Рамджет работал чертовски хорошо, разгоняя нас всё дальше и дальше.

Теперь нам предстояло несколько лет ждать, пока корабль не достигнет точки невозвращения где-то на пути между Солнцем и нашей целью — звездой, которая в земные каталоги занесена под именем Глизе 876. Ранний старт дал нам гандикап на то, чтобы покинуть опасную зону — времени на это у нас было даже больше, чем нужно. «Хайнлайн» шёл к другой звезде, известной землянам как Тау Кита. С одной стороны, Тау была ближе к Проциону⁵ и потому рискованнее, в некотором смысле. С другой стороны, она больше похожа на Солнце и шансы найти подходящую планету там весьма велики. Куда собрались китайцы, мы точно не знали, но предполагали самой вероятной целью 61 Лебедя. Впрочем, связаться с ними мы вряд ли могли — параметры траектории были нам неизвестны, да и желания-то особого не было, если честно...

Глизе 876 была выбрана из-за того, что рядом с ней уже давно были обнаружены сразу две планеты с орбитами внутри так называемого «пояса жизни» - зоны, где возможно существование воды в жидком виде на поверхности землеподобной планеты. Обе эти планеты вращались вокруг красного карлика Глизе 876 по более-менее круговым орбитам, следуя друг за другом в орбитальном резонансе. Несмотря на то, что обе планеты были газовыми гигантами, надежда на наличие у них довольно тяжёлых спутников была очень весомой и если эти спутники были бы достаточно массивны для удержания собственной атмосферы, то условия на них могли оказаться вполне сносными. Может быть даже, на них есть вода, хотя бы в виде льда. О какой-либо местной жизни мы не смели и мечтать. С Земли в этой системе была обнаружена ещё одна планета, обращающаяся слишком близко к звезде — теория предсказывала, что температура на поверхности такого небесного тела будет превышать шестьсот градусов... Не самое приятное местечко, прямо скажем. До Глизе 876 нас вёл путь длиной аж в 15,3 световых лет. Предполагалось, что мы преодолеем его лет за тридцать-сорок по часам корабля. Не так уж и много, вообще-то... Особенно для уравнения с таким количеством неизвестных. Расчёты времени следования были довольно сложны, так как ускорение корабля было непостоянным — в дебри этих многоэтажных формул углублялись только баллистики, за что им честь и хвала.

Цель «Хайнлайна» была не столь экзотичной⁶ — как уже было сказано, Тау Кита очень похожа на Солнце и отстоит от нашего прошлого светила на 11,9 световых лет, а ведь чем ближе лететь, тем выше шансы на успех. С Земли практически невозможно было разглядеть землеподобные планеты рядом с Тау, но вероятность их существования была весьма велика. Мы знали о наличии там кометного пояса и о том, что в этом поясе есть солидных размеров щели и сгустки — теория объясняла образование этих неоднородностей наличием относительно молодых планет, причём как в районе самого кометного пояса, так и внутри «зоны жизни». Правоту этой теории экипажу «Хайнлайна» предстояло проверить на практике. Мы зарядили этот звездолёт увеличенным по сравнению с «Кларком» запасом топлива – на тот случай, если в системе Тау не обнаружится планет, годящихся для колонизации и придётся предпринимать ещё один перелёт. В принципе, это было бы осуществимо, хотя и очень нежелательно. Защита от ионизирующего излучения тоже была усилена, всё-таки «Хайнлайну» придётся испытать более мощный и близкий удар сверхновой.

Чтобы скоротать время, весь экипаж, кроме «аварийной группы», снова лёг в криосон. Огнев раскритиковал это решение — мол, никто не знает, чем может обернуться такое многократное замораживание-оттаивание... Но вариант с просиживанием всего этого времени в бодрствующем состоянии не прельщал вообще никого.

Перед тем, как пойти в медлаб, я и Лилит заглянули в отсек психологической разгрузки.

Бодрая зелень и журчание ручья действуют удивительным образом — тяжёлые мысли о том, что ждёт нас и что ждёт родной мир, стали вдруг серыми, плоскими и незаметными, уйдя на второй план и уступив ощущению жизни «здесь и сейчас». Земля не погибнет — мы взяли её с собой и она теперь под надёжной защитой. Наверное, впервые в истории.

Я вспомнил сон. Конечно, было бы глупо руководствоваться сновидением, но те слова — о том, что я всё правильно сделал — всё-таки успокоили меня и я почувствовал равновесие.

У нас всё получится.

Для меня следущая разморозка была назначена на час Икс — время, когда Землю настигнет излучение от взрыва Проциона. Не отметить такую дату было бы неправильно, несмотря даже на то, что мы бы всё равно не заметили, что там что-то происходит. Во-первых, мы уже были далеко и излучению надо было бы ещё несколько лет, чтобы нас догнать. А во-вторых, мы ведь на месте не стояли, так что пока оно нас догоняло бы, мы сделали бы ещё пару-другую светолет — ситуация напоминала парадокс про Ахилла и черепаху. За одним исключением: черепаху (то есть нас) Ахилл (излучение от взрыва) всё-таки догнал бы, но ещё нескоро.

Поэтому час Икс был выбран почти произвольно. Была и ещё одна причина такого выбора: невозможно провести все вычисления с бесконечной точностью, из-за чего мы не могли знать абсолютно точно, когда это произойдёт.

За столом в кают-компании собралось несколько человек, у каждого на руке была повязана чёрная траурная ленточка. Мы сидели молча и каждый думал о своём, но наши мысли были схожими. Звенящую тишину нарушил Огнев, обратившись к кому-то в пространстве. Я раньше не мог представить, чтобы у дока дрожал голос:

- Я хочу сказать только одно: прости нас за то, что мы не смогли сделать больше.

Какие-либо передачи с Земли мы ни разу не принимали с того самого случая, о котором я уже писал. Когда включился кокон, приём стал просто невозможен, а после часа Икс принимать уже было просто нечего. Земля замолчала навсегда...

Кокон работал в полную мощность, но столкновения с чем-то, прочти чего он проектировался, были очень редки — фейерверк случался не чаще, чем раз в пару недель. Приборы говорили, что вспышек от ионизации каких-то материальных объектов (пылинок, скорее всего) иногда не бывало месяцами. Это было странно, учитывая, что средняя плотность межзвёздной материи всё-таки повыше будет. Но нас такая ситуация вполне устраивала, поэтому никто особо не обижался на несоответствие теории и практики. Кокон не отключали всё равно — мало ли. Столкновения участились только на подходе к нашей цели, но к тому времени мы уже сбавили скорость, поэтому сила эффектов была невелика.

Очередной период криосна для себя я решил установить до момента, когда корабль начнёт вход в планетную систему Глизе 876. Это будет ещё нескоро, учитывая, что тормозить мы будем дольше, чем разгоняться... Но для замороженного человека время останавливается. Кстати, никаких снов я больше не видел.

В общем, я снова испытал уже хорошо знакомое ощущение проваливания в ничто. Но пробудился я несколько раньше установленного срока, причём при весьма странных обстоятельствах.